Мемуары [Лабиринт] - Вальтер Шелленберг

Я прекрасно помню, с каким внутренним сопротивлением относился тогда к массовым арестам астрологов и ясновидцев Гиммлер, который тоже симпатизировал мистическим пророчествам, и с какой нескрываемой радостью Гейдрих, знавший об этом, в его присутствии объяснял Мюллеру распоряжения Гитлера, предусматривавшие малейшие детали. Довольно часто Гейдрих в разговорах со мной сетовал на то, что Гиммлер снова в том или ином деле проявляет колебания из-за того, что чересчур доверяет своему гороскопу. Я слышал, как в одном телефонном разговоре с Гиммлером после случая с Гессом Гейдрих сказал буквально следующее: «Одного, рейхсфюрер, заботят звезды на погонах, другого — звезды на небе. Напрашивается вопрос — какие звезды лучше помогают?» Излишне говорить, что при этом он действовал по пословице: бьют по мешку, а думают об осле.

Наша разведка придерживалась мнения, что Гесса мог побудить принять такое решение один из сотрудников Сикрет Сервис, долгие годы находившийся среди его окружения. Известную роль мог сыграть и известный профессор Г. , специалист по заболеваниям щитовидной железы, который имел на Гесса решающее влияние. Кроме того, следовало учитывать, что Гесс как немец с чужбины (он вырос в Египте) в молодости испытывал влияние со стороны англичан. Однако все это не объясняло исчерпывающим образом случившегося.

В беседе с Гейдрихом я высказал мнение, что, вероятно, Гессом овладела идея мессианства, так как он, будучи ближайшим другом Гитлера, в течение многих лет находился в такой духовной атмосфере и испытывал влияние идеи Гитлера о «братском английском народе». Довольно часто он высказывал такие мысли в кругу своих ближайших друзей и сотрудников. Гейдрих, несмотря на то, что не одобрил моей откровенности и сказал, что мне еще нужно многому научиться, был достаточно здравомыслящим человеком, чтобы допустить вероятность моей точки зрения; однако в первую очередь он остановился на предположении, что здесь замешана английская разведка, и настаивал на дальнейших поисках ее следов. Затем он добавил еще несколько многозначительных фраз, которые я хотел бы привести дословно: «Если эти сведения (касающиеся английской разведки) верны, то с этой стороны нам может быть причинен ощутимый ущерб и в другой области. Меня не удивит, если мы в один прекрасный день снова получим такой же сюрприз. Я убежден, что это входит в планы Сикрет Сервис». И дальше: «Да ведь и русские не умнее».

Версию, согласно которой Гитлер сам послал Гесса с секретным заданием в Англию, чтобы в последний раз предложить мир, я должен, опираясь на результаты нашего расследования, полностью исключить. Невыясненными и недоказанными остались также утверждения, согласно которым Гесс или профессор Хаусхофер вели в Швейцарии предварительные переговоры.

Хотя между полетом в Англию и решением Гитлера о нападении на Россию существовала внутренняя взаимосвязь, вряд ли следовало опасаться, что Гесс выдаст стратегические и оперативные планы. Порукой в том был его «идеализм».

Впоследствии в мои обязанности входило получение информации о поведении Гесса и его моральном состоянии. Особый интерес к этому проявлял Гиммлер, который поручил мне, без ведома Гитлера, организовать почтовую связь между Гессом и его женой. Англичане разрешили переписку в ограниченных масштабах. Корреспонденция поступала через Международный Красный Крест в Швейцарии. Большая часть писем носила чисто личный характер и говорила о большом уважении и любви Гесса к жене и сыну. В остальном их содержание было для нас труднодоступным. Я тогда очень удивлялся мягкости английской цензуры; видимо, в результате обстоятельных допросов Гесса англичане пришли к убеждению, что в его письмах содержатся главным образом мистические, даже маниакальные идеи, а не информация, которую следует воспринимать всерьез. Гесс постоянно цитировал высказывания древних прорицателей, и предсказания провидцев. При этом он ссылался на ранее составленные гороскопы, предсказания которых подтверждают, по его мнению, его личная судьба, судьба его семьи и всей Германии. Его жена трогательно соглашалась с ним в своих письмах, несмотря на весь практицизм своих взглядов на жизнь.

Судьба первого адъютанта Гесса сложилась печально. Он стал жертвой безудержного гнева Гитлера, а в дальнейшем — интриг Бормана. Гейдрих неоднократно пытался предпринять хитроумные меры по его освобождению; если ему это не удалось, то, по моему мнению, повинен в этом Мюллер. Он бескомпромиссно следовал указаниям Бормана, в котором он уже тогда видел преемника Гесса, оценив по достоинству его энергию и силу. Адъютанта до конца войны держали в концлагере, но после поражения Германии это не спасло его от преследований со стороны союзников.

СВЕТСКИЙ ШПИОНАЖ

Донесения из министерства иностранных дел Югославии — Наблюдение за югославским военным атташе — Подруги полковника В. — Его тактика — Операции на Балканах.

Уже несколько месяцев мы получали сведения опоступающих в Белград секретных донесениях зарубежных представительств Югославии. Особый интерес представляли донесения югославского военного атташе в Берлине полковника В. ; копии их поставлял нам один из наших агентов из министерства иностранных дел Югославии.

Военный атташе проявлял в своей секретной информации такое глубокое и точное знание наших военных и политических планов, что мы терялись в догадках, откуда он получает такой материал. Одно из его сообщений — содержавшее точные цифры о производстве бомбардировщиков и истребителей в Германии и многочисленные технические подробности — мы показали фельдмаршалу Кейтелю, который тут же, в крайнем возбуждении, помчался с ним к Гитлеру. В ответ на это тот разразился яростной руганью по поводу неосторожности немецкого военного командования и несоблюдения секретности в нашей военной промышленности. Гитлер приказал адмиралу Канарису незамедлительно обсудить положение с Гиммлером и поручить ему, то есть нашей службе, дальнейшее расследование этого дела.

После этого Гейдрих предоставил мне полную свободу действий в отношении югославского полковника, невзирая на его дипломатическую неприкосновенность как военного атташе, после чего я обсудил с начальником отдела Юго-Восточной Европы все детали предстоящих мероприятий. Югославская разведка за последнее время значительно усилила свои опорные пункты в Германии (они находились, главным образом, в консульствах), но все же нам представлялось невозможным, что такая информация добывалась без помощи наемных или добровольных сотрудников из кругов высшего офицерства вермахта. Поэтому прежде всегоследовало установить за В. непрерывное наблюдение, и вофициальной, и в частной жизни. Первые результаты, были, однако, слишком скудными, чтобы основывать на них подозрение. По сравнению со светской жизнью сотрудников других дипломатических представительств, полковник В. общался лишь с узким кругом частных лиц. Правда, с офицерами вермахта и сотрудниками дипломатического корпуса он встречался чаще на различных официальных совещаниях, приемах и встречах, но о сугубо конфиденциальных беседах вряд ли здесь могла идти речь; разве только, во время этих встреч он мог получить подтверждение каких-либо сведений или намек в виде тайного жеста. Но ведь всего этого было явно недостаточно в качестве источника обширной информации, которой располагал военный атташе.

Еще какое-то время мы блуждали в потемках. Подслушивание телефонных разговоров тоже, казалось, не выявило ничего подозрительного. Может быть, следовало внимательнее изучить отношения между В. и дочерью владельца одного берлинского ресторана? По разговорам, между ними существовала глубокая взаимная симпатия. Время от времени В. разговаривал по телефону еще с двумя женщинами из высшего берлинского общества, но всегда в таких случаях речь шла лишь о назначении свидания.

Внезапно дело сдвинулось с мертвой точки: однажды полковнику В. позвонил по телефону незнакомый нам человек. «Приходите, как всегда; я все выполнил и думаю, что все будет хорошо». Кто был этот человек, который беседовал с В. , не называя своего имени? Мы продолжали напряженно следить за событиями.

Однажды В. явился в один современной постройки дом, в котором сдавались квартиры, и позвонил в квартиру, расположенную на четвертом этаже. Наши наблюдатели следовали за ним до второго этажа. И то, что затем произошло, мы так никогда и не выяснили впоследствии. Произошло ли это случайно или преднамеренно, но в тот момент, когда В. взошел на площадку четвертого этажа, там находился человек, который в полумраке лестничной клетки показался нашим сотрудникам настолько похожим на В. , что они спутали его с югославским атташе. Оба вошли в квартиры, расположенные по обе стороны от лестницы. В. — как полагали наши агенты — скрылся в квартире, расположенной справа. Они передали эти сведения своей смене. Когда двойник В. через некоторое время вышел из правой двери, агенты пошли за ним по следу. Только через три дня мы обнаружили, что идем по ложному пути. Все это время В. имел возможность действовать, выйдя из-под нашего контроля.